версия для печати

Есть люди, делающие свое дело, и есть люди, ведущие свою борьбу. Но есть также люди, не видящие разницы между тем и другим. К последней, редкостной в нынешней России породе, безусловно, принадлежит Андрей Климентьев. Сама судьба, кажется, задалась целью проверить его на прочность, и пока непохоже, чтобы она смогла найти слабину в его характере. Более того, создается впечатление, что Климентьев порой сам ищет приключений на свою голову, чтобы доказать себе и другим, что он остается на коне. Появление серьезной угрозы его свободе или бизнесу только впрыскивает ему в кровь адреналина и мобилизует его кипучую натуру. Вся его энергия, до того разбросанная на разные объекты его желаний, сосредотачивается на одном направлении, на линии главного удара. Это позволяет "последнему романтику" в нижегородской политике вести борьбу с системой власти, основанной на подавлении любой личности, которая осмеливается утверждать, причем не только словами, но и делами, что данная система лишена социальной, экономической и политической эффективности.

Путь в бизнесе

Андрей Анатольевич Климентьев родился в августе 1954 г. в городе Горьком. Он был старшим сыном Анатолия Федоровича Климентьева, в течение многих лет занимавшего пост председателя Горьковского областного объединения "Сельхозтехника", которое во время его руководства считалось одним из лучших в стране. Свое раннее детство будущий бизнесмен и политик провел в деревне, где он, возможно, приобрел некоторые "крестьянские" черты характера - упорство в достижении цели, практическую сметку, желание конкретного дела и нелюбовь к расставанию со своими деньгами. Впрочем, впоследствии, когда юный Андрей, учась в школе и в вузе, вел образ жизни, присущий советской "золотой молодежи", эти черты соединились с противоположными качествами, обусловив ярко выраженную противоречивость натуры Климентьева. Она проявилась уже в том, что, окончив IV курс автомобильного факультета Горьковского Политехнического института, потенциальный инженер или конструктор отказался от продолжения учебы. Сам Климентьев впоследствии объяснял свое решение тягостным впечатлением от летней практики, которую он проходил на ГАЗе. "Надоело заниматься техникой прошлого века", - признался он себе и забрал документы из института. Интересно, что, в отличие от многих других бизнесменов и политиков, которые в 90-е годы раздобыли дипломы об окончании самых престижных вузов России, Андрей Анатольевич не предпринял ни одной попытки получить законченное высшее образование "экстерном".

Первый тяжелый удар судьбы Андрей Климентьев испытал в 1982 году. Сначала при драматических обстоятельствах погиб его отец, который, несмотря на их достаточно сложные отношения, был для него самой авторитетной личностью в его окружении и человеком, чьи достижения ему хотелось превзойти. Затем трое братьев Климентьевых были арестованы и преданы суду, который во многом имел заказной характер и походил на показательный процесс. Первый судебный приговор в отношении Климентьева был вынесен во времена предыдущего укрепления "вертикали власти", что наступили, когда еще при безнадежно больном Леониде Брежневе государством начал управлять Юрий Андропов. С целью укрепления порядка в стране и веры советских граждан в равенство всех перед законом в нескольких городах России были проведены суды над "расхитителями социалистической собственности" и "лицами, живущими на нетрудовые доходы" из числа представителей средней номенклатуры, а также их родственников. Братья Климентьевы подходили под это определение, потому что, живя заведомо не на зарплату или стипендию, слишком явно показывали свое благополучие и к тому же обладали отчасти скандальной известностью в городе.

Если верить тому, что тогда писали в горьковских газетах, Климентьев и его братья существовали исключительно на доходы от нечестной игры в карты и продажу порнографических кассет, которые они к тому же использовали для совращения юных и невинных девиц. Сам Андрей Анатольевич позже говорил, что основным источником его благосостояния тогда был строительный бизнес, в карты он играл не более чем ради интереса, а в его домашней видеотеке были те фильмы, которые спустя 10 лет заполонили экраны наших телевизоров. Процесс Климентьевых, несмотря на освещение в прессе, был закрытым, поэтому неудивительно, что это дело скоро обросло слухами и мифами. Например, в Нижнем говорили о том, что на расправу "органам" братьев отдал несостоявшийся зять Брежнева иллюзионист Игорь Кио, который не смог им простить своего крупного проигрыша в карты. Также в одной из газет было сообщено, что в своем последнем слове Андрей Климентьев будто бы сказал: "Граждане судьи, не надо меня судить по советским законам. Лучше отпустите меня в Америку или в Европу. Я везде заработаю и везде проживу". За это идеологически вредное заявление суд вместо 4-х лет заключения, которые он, якобы, собирался дать вначале, назначил "отступнику" наказание в виде 8 лет лишения свободы. Два младших брата Климентьева, Сергей и Александр, получили срока немногим меньше. Активное участие в этом деле сотрудников КГБ наводит на мысль о том, что политический заказ все же был, и Климентьевых строго наказали для того, чтобы другим "элитным детям" неповадно было вести существование, разительно отличавшееся от "советского образа жизни".

О годах, проведенных Климентьевым во времена отбытия первой судимости, известно довольно мало. По его словам, в середине 80-х гг. он сидел в Читинской области недалеко от того места, где находится колония, в которой ныне пребывает Ходорковский. Климентьев также говорил, что из 7 лет, отбытых на зоне, он в общей сложности около года провел в штрафном изоляторе. Выйдя в 1989 г. на свободу, Андрей Анатольевич занялся бизнесом и очень скоро преуспел в нем. На первых порах он зарабатывал на разной "мелочевке", вроде торговли китайским ширпотребом с грузовиков, затем перешел на перепродажу компьютеров. Позднее, когда Климентьев стал политиком, находящимся в оппозиции к властям, некоторые нижегородские "силовики" и журналисты прозрачно намекали или прямо говорили о том, что источником первоначального капитала Климентьева стал воровской "общак", якобы доверенный ему на хранение криминальными структурами, с которыми он никогда не порывал связей. В своей неопубликованной книге Климентьев ответил на это: "Выдумали даже то, что я веду свой бизнес на воровские деньги. Они не понимают, что "братки" хранят наличные "под камнем". А я храню свои деньги в банках. Но если серьезно, то ерунда все это. В жизни не имел никаких связей с уголовным миром, кроме тех людей, с которыми я сидел в тюрьме. Но я отправился туда не по комсомольской путевке, а по приговору группы лиц, которые объявили меня вором до приговора суда". Но если связи Климентьева с "ворами в законе", действительно, никто никогда не сумел доказать, то никто никогда не отрицал его связей с "политиками в законе", в ряду которых первым был Борис Немцов.

Трудно сказать, что стало основой их дружбы, которая началась еще до первого заключения Климентьева. Между ними, кажется, нет ничего общего, кроме живости характера и быстроты ума. В той же самой книге Климентьев вспоминал: "Я знал Немцова, когда он еще был никем. Бегал такой кудрявый и весь заросший. Мне было интересно общаться с ним, наставлять его в разных житейских ситуациях. Кстати, я рано заметил в нем некий комплекс неполноценности. Не знаю, откуда он у него. Но ему всегда хотелось доказать, что он круче и сильнее других". По всей видимости, такое отношение Климентьева стало со временем сильно тяготить Немцова, особенно когда он уверился в том, что ему незачем учиться, если он может учить других. Но в начале 90-х гг. Андрей Анатольевич и Борис Ефимович часто демонстрировали дружеские отношения, как в общественных местах, так и на экранах телевизоров. Эти отношения приобрели новое измерение, когда в конце 1991 г. Борис Ельцин назначил Бориса Немцова главой администрации Нижегородской области. Климентьев на правах старшего товарища и практика рыночной экономики стал неофициальным советником Немцова, который оказывал заметное воздействие на принимаемые им решения. Во всяком случае, знающие люди рассказывали, что бизнесмен тогда запросто входил в кабинет к своему другу, открывая дверь, как говорится, одной ногой. Поскольку близость бизнеса к власти является важным конкурентным преимуществом, не удивительно, что дела Климентьева быстро пошли в гору. Впоследствии Немцов, объявивший вместе с Чубайсом "войну олигархам", заявлял на всю страну, что в бытность его губернатором в Нижегородской области олигархов не было. Нижегородцы всегда воспринимали эти слова с иронией, поскольку им было хорошо известно, кто был первым среди олигархов при губернаторе Немцове.

Первое время деловые отношения губернатора Немцова и бизнесмена Климентьева были основаны на общем интересе и взаимной пользе. Молодой губернатор хотел заявить о себе на весь мир, как о главе российской "столицы реформ", а более зрелый бизнесмен был заинтересован в привлечении денег в Нижегородскую область. Позднее, в своей книге он напишет: "Немцов любил повторять, что наша область лидирует по объему инвестиций в России. На самом деле в середине 90-х годов лидером по привлечению инвестиций была Новгородская область во главе с губернатором Прусаком. Но центральные телеканалы постоянно путали название областей, и приписывали чужие достижения более "раскрученному" Немцову. Однажды при моем содействии в область пришло три или четыре миллиона долларов из Европы. Тогда я сказал ему: "Боря, я принес тебе больше денег, чем все твои так называемые инвесторы вместе взятые"". Сам Климентьев ставил себе в заслугу, что предлагал Немцову перспективные решения городских и областных проблем, "поправлял" схемы приватизации главы Нижнего Новгорода Дмитрия Беднякова и "приземлял" абстрактно правильную программу команды Явлинского. По мере того, как Немцов "заматерел" в своей должности, его другу пришлось бороться за место первого доверенного лица и советника сначала с главой "НБД-банка" Борисом Бревновым, затем - с директором банка "Гарантия" Сергеем Кириенко. Последнему, по словам Климентьева, он даже помог перейти на новый уровень бизнеса, сведя его с Немцовым. "Группа Кириенко, - вспоминает Климентьев, - написала грамотно составленный донос на Бориса Бревнова, возглавлявшего тогда "НБД-банк". У меня в то время был конфликт с Бревновым, и я по простоте душевной сказал Немцову, чтобы он перевел деньги из "НБД-банка" в "Гарантию". После этого банк "Гарантия" поднялся с колен". Но, несмотря на все эти тактические маневры, противоречия между бизнесменом и губернатором исподволь обострялись.

Первый вышедший наружу конфликт между ними случился весной 1993 г., когда Климентьев предложил Немцову передать ему в аренду суда Нижегородского речного пароходства. После некоторого размышления губернатор ему в этом отказал, и бизнесмен даже заявил тогда журналистам, что переводит свой бизнес в Норвегию, поскольку не видит для него перспектив ни в области, ни в России. Впрочем, до этого дело не дошло, и уже в следующем году Климентьев проявил практический интерес к судостроительному заводу в городе Навашино Нижегородской области. Сначала он становится одним из его акционеров, а затем и фактическим хозяином предприятия. Одним из первых его шагов на новом месте стало погашение долгов по заработной плате работникам предприятия. Для этого Климентьев применил оригинальную схему, оформив выплаченные деньги как бессрочный кредит, полученный из Германии. Районное начальство было очень недовольно, так как не получило налогов с зарплаты, но работники предприятия, влачившие к тому времени бедственное существование, не были столь придирчивы. Андрей Анатольевич не скрывал своего амбициозного намерения строить на заводе современные сухогрузы, которые он собирался продавать за границу. Но для приобретения нового оборудования предприятию были необходимы значительные кредиты, и Климентьев обратился к Немцову за поддержкой в получении требуемых сумм из Минфина России. Губернатор пошел ему навстречу, договорившись о кредите в 34 млн. долларов под гарантию Нижегородской областной администрации.

История этого кредита вскоре приобрела криминальный характер, так как уже в январе 1995 г. Немцов обвинил своего бывшего друга в хищении кредитных денег и произнес известную тираду "Вор должен сидеть в тюрьме!", которая предопределила обвинительный характер проведенного следствия. Климентьев изложил свою версию дела о пропавшем кредите в своей книге. Так как все судебные решения по этому делу прямо или косвенно зависели от политической конъюнктуры, то остается дожидаться решения Европейского суда, который в этом году, вероятно, даст сугубо правовую оценку процессу о "навашинских миллионах". У меня как у очевидца тех судебных заседаний, в частности знаменитой встречи в зале суда Немцова и Климентьева, когда первый называл второго не иначе как "человеком в клетке", сложилось впечатление, что следствие занималось установлением вины Климентьева более рьяно, чем поисками пропавших государственных денег. Поэтому оно, по-видимому, даже не допускало мысли о том, что исчезнувшие суммы, возможно, осели в карманах чиновников, которые, здороваясь с областным или городским прокурором, лениво осведомлялись у них, как там идет процесс. Интересно, что, первоначально признав Андрея Климентьева и Александра Кислякова (директора Навашинского завода) виновными в хищении 2,5 млн. долларов, судебная машина России, в конечном счете, инкриминировала им хищение лишь 50 тыс. долларов. Как иронизировал Климентьев, его, чье состояние в 1995 году составляло порядка 100 млн. долларов, признали виновным в краже 25 тысяч долларов. Так, к 8 годам заключения, к которым его приговорил самый гуманный в мире советский суд, самый независимый в мире российский суд прибавил еще 6,5 лет.

Путь в политике

Будучи, по собственному признанию, бизнесменом, а не политиком, Андрей Климентьев, тем не менее, заставил говорить о себе как о самом харизматичном нижегородском лидере общественного мнения в постнемцовский период. Первоначально его участие в политике имело, по-видимому, вынужденный характер и было связано с оказанием поддержки Немцову. "Помню, как осенью 93-го года, - пишет в своей книге Климентьев, - когда шла схватка Ельцина с Верховным советом, Немцов долго не мог решить, поддержать ли ему "отца" Бориса или "друга" Руцкого. Только после того, как я лично приехал из Москвы и как следует встряхнул его, он взял сторону президента. А потом, в день штурма Белого дома, истерично кричал Черномырдину: "Давите их, Виктор Степанович, давите! " ". В следующем году Климентьев поддержал Немцова в его стремлении провести в мэры Нижнего Новгорода Евгения Крестьянинова, который должен был заменить ставшего излишне самостоятельным и.о. главы города Дмитрия Беднякова. Бизнесмен, по его словам, тогда готовился "к жесткой борьбе" и был разочарован, когда Немцов снял с выборов невнятного Крестьянинова. Однако все это были не более чем "пробы пера" начинающего общественного деятеля. Настоящей школой политической борьбы для Климентьева стали его заключение в СИЗО в 1995 - 1997 гг., откуда он умудрился баллотироваться в Госдуму в 1995 г. и в гордуму Нижнего Новгорода в 1996 г., и, конечно, первый процесс по "делу о навашинских миллионах", превращенный им в публичное состязание.

До этого времени абсолютное большинство нижегородцев Климентьева откровенно недолюбливало или относилось к нему с полным безразличием. В массовом сознании он идеально вписывался в одиозную фигуру "нового русского" с его атрибутами - в виде красного костюма, навороченной иномарки и нагловатых охранников. Поэтому, когда он был обвинен в хищении государственных средств и был взят под стражу, мало кто из горожан сомневался в его виновности. Большинство нижегородцев на слово поверили своему губернатору, хотя многих смущало неприкрытое желание Немцова "сдать" своего бывшего друга и присвоить ему звание вора до решения суда. В данной ситуации удивляет не то, что Климентьев не смог выиграть выборы в Госдуму, а то, что он сумел получить 9,7% голосов, значительно уступив лишь "яблочнице" Беклемищевой и немного - действующему депутату Булавинову. Причем, в отличие от последнего, ставшего в истерике поносить победительницу, Климентьев спокойно воспринял свое поражение, сказав, что у него нет претензий к Беклемищевой. В декабре 1996 г. Андрей Анатольевич столь же неудачно баллотировался в городскую думу Нижнего Новгорода, проиграв Владимиру Седову, бизнесмену и другу Никиты Михалкова, целых 6 (!) голосов. Но к этому времени отношение горожан к Климентьеву стало меняться, поэтому истинная "цена" победы Седова была понятна многим.

Истинным откровением для многих нижегородцев стало поведение Климентьева на судебных заседаниях по "делу о навашинских миллионах", освещавшихся во всех городских СМИ. Вместо привычно пассивного подсудимого, который покорно слушает все, что о нем говорят обвинители, они увидели настоящего борца, который ведет активный бой против прокуратуры, обвиняющей его в мошенничестве и хищениях. Климентьев быстро и легко освоился на этом процессе, внешне играя привычную для него роль шутника и балагура, однако, по сути, ведя публичный процесс, апеллируя не только к судье, но и к журналистам и к общественности, находящейся как в зале, так и "по ту сторону" экрана. Любопытно, что подсудимый вовсе не стремился предстать перед судом, журналистами и публикой в качестве идеального героя. Так, он откровенно насмехался над теми "красными директорами", которые платят государству все налоги, обрекая своих рабочих на нищету, а предприятия - на медленную смерть. "Вы нам не интересны, - сказал он вызванному в суд Борису Бревнову после того, как жестом предложил ему занять место рядом с собой. - Нам интересен Немцов". Столь же свободно он вел себя и на допросе Бориса Немцова, который явился в суд в день утверждения его в должности второго-первого вице-премьера правительства России. Помню, как мой сосед по скамье для публики, видя все это, изумленно спросил: "Кто здесь кого судит?", - а в конце заседания пришел к выводу: "Да их всех судить надо!". Поэтому не удивительно, что когда судья Содомовский зачитал приговор, по которому Климентьев был признан виновным, но получил ровно столько, сколько он отсидел к этому времени, зал встретил его освобождение из-под стражи громкими аплодисментами.

После этого Андрей Климентьев на время ушел в тень и не принимал активного участия в досрочных губернаторских выборах, на которых мэр Нижнего Новгорода Иван Скляров победил во втором туре кандидата от КПРФ Геннадия Ходырева. Он вернулся на политическую арену только в начале 1998 г., когда началась мэрская избирательная кампания в Нижнем Новгороде. Эти выборы нижегородцы запомнили надолго. В начале кампании Климентьев воспринимался многими экспертами как статист, который возьмет электорат Жириновского и займет третье место после признанных фаворитов - и.о. главы города Владимира Горина и Дмитрия Беднякова. Но Андрей Анатольевич не захотел быть потешным кандидатом и быстро взялся за дело. Это была пока что, пожалуй, самая успешная кампания Климентьева - не только потому, что он ее выиграл, но и по разнообразию примененных им приемов. Он много ездил по городу, встречаясь с людьми на предприятиях, в домах культуры и в кинотеатрах. Нельзя было не поддаться его внушению, слушая проникновенный голос, которым он разговаривал с людьми, выступая для них, как по Фрейду, в роли заботливого отца, открывающего правду своим заблудшим детям. Он первым на нижегородских выборах появился в рекламных роликах на живом фоне проблемных мест в городе, объясняя, как и когда он устранит эти проблемы. В сущности, Климентьев оказался единственным кандидатом, кто предложил программу "прорыва в будущее", в которой он указал болевые точки основных слоев населения и назвал конкретные сроки "выздоровления". В итоге, несмотря на административный ресурс, работавший на его главного оппонента, Климентьев получил 34,36% голосов, Горин - 31,97%, а Бедняков - 24,79%.

Дальнейшее - хорошо известно. Официальные результаты выборов были признаны недействительными под предлогом того, что окружной избирком обнаружил "многочисленные нарушения" федерального и областного законов о выборах, которые, по мнению большинства членов комиссии, не позволяют "с достоверностью установить результаты подлинного волеизъявления избирателей". Между прочим, именно тогда председатель Нижегородского облизбиркома Анатолий Некрасов, пытаясь объяснить журналистам смысл принятого решения, произнес свою "историческую" фразу: "Вы упорно не хотите понять то, что и для меня-то непонятно". При этом ни губернатор Иван Скляров, ни зам главы Администрации президента Евгений Савостьянов, нагрянувший в Нижний для "разбора полетов" не скрывали, что победил бы другой кандидат - и отношение к нему было бы иное, а так, не отдавать же город "уголовнику". Надо сказать, что главную провокационную роль на этих выборах сыграла Москва - и персонально Борис Немцов, ходивший по этому вопросу на прием к Ельцину, а также Савостьянов и Иванченко, бывший в то время и.о. председателя Центризбиркома. Именно они фарисейски говорили о том, что нижегородцы будто бы не знали о судимостях Климентьева и поэтому попались на его обещания, как доверчивый Буратино на посулы лисы Алисы и кота Базилио. То, что Немцов стал никем в большой политике, ясно уже давно. Последние же два деятеля, выгнанные из власти по своей никчемности, еще мелькают на второстепенных демократических тусовках, выдавая себя за лиц, не щадивших себя в борьбе за демократию в России и защиту прав граждан. Думаю, что одних их "заслуг" в Нижнем достаточно, чтобы признать их не столько охранителями, сколько "хоронителей" российской демократии.

Судебная власть также показала, чего она стоит в действительности. Судья Попов, который до того неспешно вел второй процесс по "делу о навашинских миллионах", в связи с его повторным рассмотрением по решению Верховного суда, начал проявлять активность и, словно по наитию, приказал взять Климентьева под стражу под предлогом нарушения им подписки о невыезде, не потрудившись доказать сам факт нарушения. В мае 1998 г. был оглашен приговор - виновен в хищении меньшей суммы, чем решил Содомовский, но приговорен к 6,5 годам заключения в колонии общего режима. Был ли у федеральных и областных чиновников более достойный выход из положения, в котором они оказались? Как представляется, самое разумное, что могли бы сделать власти - это посмотреть, что предпримет Климентьев за сто дней, в течение которых он обязался достигнуть первых конкретных результатов, обещая в противном случае подать в отставку. Но они побоялись это сделать - то ли из убеждения, что от властной кормушки у нас никто сам не отказывается, то ли из опасения, что он, действительно, что-то может сделать лучше, чем получается под их мудрым руководством. Поэтому они предпочли, каждый на свой лад, доказывать заведомую неосуществимость программы Климентьева, избрав в качестве решающего довода тезис о том, что невозможно добиться улучшений в те сроки, которые он указал. Тем самым они дали непризнанному победителю повод сказать: "Они не верят, что нашу жизнь можно изменить к лучшему. Как же тогда они управляют нами?".

Климентьев пытался повлиять на исход повторных выборов мэра осенью 1998 г. из колонии в Дзержинске, где он тогда находился. Но поддержанный им московский бизнесмен Владимир Семаго походил на него не более чем столичный барин на нижегородского купца. В результате победу одержал Юрий Лебедев, который перенял некоторые программные обещания Климентьева без знания того, как можно добиться их выполнения. Находясь уже на поселении в Кировской области, Андрей Анатольевич также пытался поддержать на выборах в Госдуму в 1999 г. юриста Владимира Козлова, но, как он сам говорил, "избиратели не крепостные, их продать невозможно", поэтому его слова особого впечатления на избирателей не произвели. К активной политической жизни Климентьев смог вернуться лишь после условно-досрочного освобождения из колонии, когда он решил пойти на выборы губернатора Нижегородской области, которые должны были состояться летом 2001 года. Казалось, у него были все основания рассчитывать на успех: многие нижегородцы относились к нему с симпатией, видя в нем оригинальное сочетание Остапа Бендера, Робин Гуда и графа Монте-Кристо; социально-экономическая обстановка в области была удручающей; жители области утрачивали доверие к власти и персонально к губернатору Склярову. Однако выборы показали, что Климентьев не предвидел всех сложностей кампании и следовал неверной избирательной стратегии.

Прежде всего, он оказался не готов к тому, что против него объединится вся правящая элита области, которая перекроет ему доступ на крупные предприятия и в электронные СМИ, куда его не пускали даже за деньги. Климентьев, конечно, знал, что против него будут применять жесткий прессинг, но не ожидал, что власти будут действовать столь цинично и грубо, наняв за большие деньги пиар-галериста Марата Гельмана, который любит сам купаться в грязи и купать в ней других. Ударом в спину для жесткого критика нижегородских властей стало и поведение его жены Оксаны, которую, под угрозой заведения на нее дела о неуплате налогов, сделали рупором заявлений о том, каким плохим мужем, отцом и человеком является Климентьев. Об известной наивности Климентьева как политика можно судить по тому, что в начале кампании он даже надеялся, что полпред президента Кириенко может поддержать его кандидатуру как выразителя правых идей. Но именно Сергей Кириенко фактически и был заказчиком всей антиклиментьевской кампании, добиваясь переизбрания угодного федеральному центру и послушного лично ему Склярова. Слабым утешением для Климентьева могло служить лишь то, что, приняв на себя главный удар, он во многом обеспечил победу в первом и во втором туре коммуниста Геннадия Ходырева, которая стала первой серьезной неудачей Кириенко в бытность его полпредом. Сам же он на тех выборах занял непривычное для себя 5-е место с 10,54% голосов.

После такого электорального афронта Климентьев заявил о своем уходе из политики, хотя и допустил 5% вероятность своего участия в следующих выборах главы Нижнего Новгорода осенью 2002 года. Перед началом кампании он решил обратиться к нижегородцам с вопросом о том, следует ли ему идти на выборы. Более 200 тысяч подписей горожан, собранные в поддержку его выдвижения, стали для него лучшим аргументом в пользу выставления своей кандидатуры на должность мэра Нижнего. К этому времени влиятельные враги Климентьева уверили себя в том, что он превратился в политический труп. К тому же Сергею Кириенко первоначально было не до Климентьева: он решал задачу по нейтрализации мэра Юрия Лебедева и замене его на Вадима Булавинова, которого Администрация президента сочла достойным возглавить город. Таким образом, Андрей Анатольевич снова оказался в комфортной для себя ситуации, когда он выступал в качестве единственного оппозиционера представителям власти, к которым, помимо Булавинова и Лебедева, следовало отнести также Юрия Сентюрина и Михаила Дикина. Уступая вначале и Булавинову, и Лебедеву, Климентьев удачно провел кампанию, вырвавшись вперед в середине августа и наращивая свое преимущество ко дню выборов. Поздно спохватившиеся власти дали санкцию на его снятие, которое было проведено столь топорно, что только российская слепая и глухая Фемида, что, однако, налету ловит указания начальства, могла не заметить явной подставы. В результате Климентьева сняли за день до выборов, чем породили такую мощную протестную волну, которая должна была накрыть с головой оставшихся фаворитов. В результате пришлось объявлять недействительными 10 тыс. бюллетеней (необычайно высокий показатель для Нижнего), чтобы отбросить кандидата "против всех" на третье место. Характерно, что очередной номер журнала "Итоги" вышел тогда с фотографией Климентьева на обложке и заголовком "Кандидат "Против всех" победил Кремль".

В 2003 г. Андрей Климентьев участвовал в выборах в Госдуму по знакомому 120-му округу. На этот раз власти, уверовавшие в свою безнаказанность, решили его просто снять, и, чтобы не создавать "протестную волну", сделали это за месяц до выборов. Поводом для снятия послужили якобы недостоверные подписи, собранные за Климентьева, причем сами же власти подменили подписные листы, умудрившись расписаться и за Климентьева, как будто кандидату, не заметившему фальшивых подписей, придет в голову просить кого-либо расписаться за себя. Само собой разумеется, что Нижегородский районный суд не заметил подобной несуразности и привычно проштамповал решение, спущенное сверху. Поскольку времени до выборов на этот раз было достаточно, Климентьев дошел до Верховного суда, где ему судья, в присутствии свидетелей, сказала прямым текстом: "Андрей Анатольевич! У вас хорошо идут дела в бизнесе? Вот и занимайтесь им. Зачем вам идти в политику?". Если бы не этот случай, кто бы знал, что в нашем Верховном суде заседают такие "макиавелли", которые, раз взглянув на человека, понимают, стоит ли ему идти на выборы или нет! Но Климентьев не внял предупреждению "свыше" и не отказался от политической борьбы. О том, что из этого получилось и, может быть, еще получится, читайте во 2-й части этой статьи.

Независимое Аналитическое Обозрение